В наручники тебя и на железный столб
И двести двадцать вольт
И двести двадцать вольт при мысли о тебе
Название: Каждый любит так, как может.
Подарок для Феи ^^
драбблик
Когда он вернулся, я бросился к нему навстречу. В моих глазах он был героем-победителем. Только позже я узнал, что война-то еще не закончилась, а выиграть-то мы ничего не выиграли. Но тогда, в тот момент, когда я узнал его силуэт возле калитки нашего дома, я считал его самым великим и храбрым в мире. Его волосы, его голос... для меня он всегда был самый-самым. Он мне не улыбнулся, но я сердцем почувствовал, что он рад тому, что смог вернуться. В душе я понимал, что он соскучился.. по мне, по отцу, по могиле наших матерей.
Меня поразила реакция отца: Папа отвернулся от брата и ни разу с ним не заговорил за все два года, что Шики оставался у нас. Наверное, папа считал его предателем, дезертиром, позорным клеймом... а ведь он не виноват. Даже сейчас, вытирая кровь со своих рук и подсчитывая сколько раз Шики перерезал глотки "рыбешкам", я считаю его невиновным в том, что Япония пала. Как можно обвинить одного маленького человека в ошибках нации?
Я приходил к брату каждую ночь, забирался к нему в пастель и обнимал его. Почему-то мне казалось, что ему холодно. Ему нужно было тепло. Брат никак не реагировал на мои проявления любви, но иногда, если я нечаянно задевал его правую руку, он вздрагивал и отталкивал меня. По-началу, от этой руки часто пахло железом.
Только через год я узнал, что его выгнали (именно что выгнали) из армии, за то что он сцепился со своим же, за то, что чуть не потерял руку из-за своей гордости.
Через два года, брат собрал вещи и ушел. Я ушел вместе с ним.
Затем была вся жизнь. Был Казуи, был Акира, и всегда, всегда, всегда был Шики.
-Я тебе все простил, прости и ты меня.
-тч...бесполезный дохлый котенок.
Звук железа и тишина. Как темно и хорошо.
"Говорят, (я сам не знаю, я плохо помню маму) что матери всегда называют своих детей как-нибудь, тем самым показывая свою безграничную любовь... ласточками, зайчиками, котятами."
Эмм.. опять следует сжечь перед прочтением.